Текст, публикацию которого мы начинаем, является изложением многолетних опытов Олега Павлова по прикосновению к миру природы, что отражено в самом названии «Стихиали» (духи стихий в самом широком смысле). Основанная на материалах автора редакционная интерпретация испытанных им состояний не претендует на точное и окончательное описание того, «как всё есть на самом деле». Отнеситесь к нему лишь как к более или менее удачному осмыслению того, что было воспринято. Просим читателя помнить об этом, как и о том, что описываемое здесь – лишь прикосновение, не более того.

Текст структурирован по разным стихиальным мирам и предваряется вводным словом о природе восприятия, «пользе» и «вреде» созерцания природных объектов. Каждая глава включает в себя краткую характеристику отдельного стихиального мира, описание практиковавшихся упражнений, а также полученные результаты и наблюдения.

Снег, дождь, зной, ветер, холод… Мы закрываемся от стихий, хотя часто это не является необходимостью, а лишь внутренним, психологическим отгораживанием. И если посмотреть шире, мы отгораживаемся от всего вообще. От Мира, от других людей. От Жизни. Мы отгораживаемся. Но можно – иначе. Можно – впустить, стать прозрачным. Открыться. Раствориться в жаре и в холоде, чтобы дождь и снег падал сквозь нас и чтобы ветер проходил сквозь наше сердце, унося из него весь скопившийся тлен…

* * *

Данный текст является изложением опытов Олега Павлова. В настоящее время автор весьма осторожно относится к некоторым из своих прежних интерпретаций. И все же редакция журнала взяла на себя ответственность подготовить предлагаемую Вам версию текста. Она основана на материалах автора и публикуется с его согласия.

Предисловие

Снег, дождь, зной, ветер, холод… Мы закрываемся от стихий, хотя часто это не является необходимостью, а лишь внутренним, психологическим отгораживанием. И если посмотреть шире, мы отгораживаемся от всего вообще. От Мира, от других людей. От Жизни. Мы отгораживаемся. Но можно – иначе. Можно – впустить, стать прозрачным. Открыться. Раствориться в жаре и в холоде, чтобы дождь и снег падал сквозь нас и чтобы ветер проходил сквозь наше сердце, унося из него весь скопившийся тлен…

Стихии глубоко безмолвны во всех своих проявлениях: в шуме и в тишине, в покое и в движении. И мы можем научиться у них этому безмолвию. Открывая свое сердце, какой-то частью своего существа мы способны соединиться с душой стихии. Такое причащение очень важно для нас уже тем, что, попробовав его вкус, мы сможем дальше двигаться к нему более осознанно. Это подобно прямой передаче такого состояния сознания, которое действует как камертон, настраивающий струну в унисон.

Представим себе, что некий человек садится в тихом месте и неотрывно, с полным вниманием смотрит на пламя свечи. Проходит час, два, три. В течение полугода или года он смотрит на пламя по восемь часов в день. В результате таких упражнений у наблюдающего изменяется восприятие пламени. Он фиксирует эти изменения. Что произойдет в итоге? А если созерцать не пламя, а какие-либо другие объекты?

В этом тексте сделана попытка описания многолетних опытов созерцания природных объектов, а также некоторые другие аспекты, связанные с измененным восприятием. Для описываемых здесь феноменов будет использовано слово «стихиали», предложенное русским поэтом и мистиком Даниилом Андреевым.¹

Некоторые из нас особенно склонны к общению со стихиалями и погружению в их миры. На этом пути такие люди могут достичь поистине удивительных результатов, и, возможно, эта книга им поможет. И, конечно, мы надеемся, что восприятие всех остальных читателей расширится благодаря опыту, описанному здесь. В то же время, продвижение в этой области несет в себе и опасности, о чем также будет сказано.

Подчеркнем, что описываемое здесь – лишь прикосновение, и не более того. В среднем наблюдение каждой из описываемых здесь стихиалей заняло не более месяца, а в день – по три-четыре часа. К подобным опытам следует относиться с осторожностью, сводя к минимуму интерпретации, неизбежно зависящие от картины мира наблюдателя.

Все созерцания, описанные здесь, проводились в состоянии «внутреннего безмолвия», о котором будет подробнее рассказано в дальнейшем. Если наше внимание постоянно скачет от объекта к объекту, если оно неуправляемо, мы не сможем проводить исследования даже физически – просто-напросто не высидим столько времени в неподвижности. Впрочем, само созерцание может быть не только зрительным. Скорее, это вообще удерживание внимания на каком-либо объекте, внешнем или «умственном».

Этот текст не претендует на точное и окончательное описание того, как «все есть на самом деле». Отнеситесь к нему лишь как к более или менее удачной интерпретации того, что было воспринято. Все концепции и картины, описанные здесь, страдают известной долей относительности и оторванности от живой реальности, как и вообще любая ментальная конструкция (а надо заметить, что большая часть того, что мы привыкли называть «жизнью» или «миром», является по большей части именно ментальной конструкцией, с которой мы срослись намертво). Просим читателя помнить об этом.

Трезвое отношение к наблюдаемому и его интерпретациям очень важно для каждого. Ошибки и недосмотр в этой области могут привести к самым трагическим последствиям.

1. О природе восприятия

Перед людьми, столкнувшимися с необычным опытом, встает вопрос о его истинности, о том, насколько он, этот опыт, «соответствует действительности».

Прежде всего, нужно понимать, что для нас нет ничего кроме восприятия и его интерпретации – всю первичную информацию о мире мы получаем только через органы чувств (не обязательно физические), которые, к тому же, могут работать некорректно. То есть мы априори не можем знать, ЧТО есть реальность и ее феномены как таковые, вне нашего восприятия.

Теперь немного – о самом восприятии и его интерпретации.

Первичное восприятие – это сами сигналы, получаемые от органов восприятия. Они находятся вне слов и только потом проходят через процесс интерпретации. Поначалу это трудно представить, но восприятие – и вполне осознанное – может избежать любых дальнейших интерпретаций. В этом состоянии наше сознание подобно зеркалу.

Следующая стадия процесса восприятия может быть названа «рефлекторной», или первичной, интерпретацией. Она не несет личностной оценки и не пользуется словами и понятиями, являясь лишь обработкой сигнала с последующим продуцированием команды, как в простейшем калькуляторе. Но уже этот вид интерпретации может давать ошибочные команды для реакций на внешние раздражители.

Далее происходит вторичная, или «абстрактная», интерпретация – воспринимаемые феномены распределяются по определенным классам, заносятся в память и уже с этими записями производятся все последующие операции. На этой стадии картина восприятия может быть очень неадекватной. Например – мы можем увидеть веревку, лежащую на земле, как змею и наоборот. То, что современный человек идентифицировал бы как ядерный взрыв, человек античности описал бы как бога, чья голова упирается в небеса и лик подобен солнцу. Вторичная интерпретация начинает сбоить особенно явственно, когда воспринимаемые объекты имеют мало общего с уже знакомыми.

Наконец, можно выделить стадию третичной интерпретации, которая несет в себе оценку, часто эмоциональную. Первый шаг в формировании этого вида интерпретации происходит в детстве, в результате наблюдений и взаимоотношений с другими людьми. Образуется некий образ, обозначаемый как «я», и соответственно – поддерживающие его эмоции и система ценностей. Такая интерпретация может страдать предвзятостью и искажать картину мира, подчиняя себе вторичную интерпретацию и в значительной мере – интерпретацию первичную.

Для иллюстрации рассмотрим ситуацию, когда проезжающий автомобиль окатывает нас водой из лужи. Первичное восприятие вне слов и не может быть описано, а только выражено. Рефлекторная интерпретация заставит нас мгновенно оценить ситуацию и отскочить от опасного места. Абстрактная интерпретация сообщит, что по дороге ехал автомобиль такой-то марки и такого-то цвета с высокой скоростью и, проехав по луже, вызвал поток воды. А третичная интерпретация может вызвать вспышку эмоций, проистекающих из оскорбленного самолюбия.

Теперь посмотрим, как обстоят дела у «нормального» современного человека. Первичное восприятие становится ему почти недоступно, едва он выходит из младенческого возраста. Рефлекторная интерпретация находится в полном беспорядке и по большей части искажена третичной интерпретацией. Что касается абстрактного уровня интерпретации, то, как правило, мы начисто игнорируем тот факт, что привычная нам картина мира – всего лишь картина, не более. Причем картина, за которой сам мир уже и не виден. Мы не умеем отключать этот вид интерпретации, не умеем менять его на какой-либо другой. Почему? Из-за своей фиксированности на «я», к которому мы привыкли и которое является частью принятой нами картины мира. И привязанность к «я» мешает нам отказаться от третичной интерпретации. Вместо того чтобы работать над решением этой проблемы, мы увлечены войной с другими «я» и устройством своего «я» в этом мире.

Речь не о том, что «я» нет (как, впрочем, и об обратном), а о том, что «я» нет в том виде, в каком мы привыкли себе его рисовать. Но дело даже не в этом. Фиксированность на третичной интерпретации вносит в наше восприятие искажения, которых можно было бы избежать. Более того, эта фиксированность приносит нам самим и окружающим постоянные страдания…

Итак, мы практически никогда не имеем дела с первичным восприятием и рефлекторной интерпретацией и довольно редко в полной мере осознанно пользуемся абстрактной интерпретацией, ведь для этого нам сначала нужно хотя бы научиться отказываться от личностных интерпретаций. Абстрактная интерпретация полностью зависит от понятийной системы человека, формирующейся культурой, воспитанием, образованием, персональными особенностями и интеллектуальным уровнем (то есть способностью этими понятиями оперировать). Первичное восприятие, безусловно, тоже несовершенно по определению, потому как несовершенны наши органы чувств.

Из вышесказанного можно сделать вывод, что истинного или объективного восприятия как такового для нас не существует вообще. Есть лишь некий идеал, к которому можно бесконечно приближаться.

2. Многослойность восприятия мироздания

В первой главе говорилось о том, что наше восприятие мира ограничено и искажено, и дело здесь не только в несовершенстве наших органов чувств, но и в наличии психологического фильтра. Мы видим в основном только то, что привыкли видеть, и только так, как привыкли, дорисовывая «от себя» картину мира. Но это еще не всё.

Пространство-время – это явление намного более сложное, чем мы обычно его себе представляем. Вероятно, во Вселенной, в которой наша привычная вселенная является лишь составной частью, существуют сразу все возможные сочетания базовых физических констант. Некоторые из этих сочетаний устойчивее других и делают возможным образование слоев, более или менее стабильных континуумов со своим неповторимым спектром характеристик.

Кроме наблюдаемого нами физического мира есть другие, в которых значения фундаментальных физических констант отличаются от наших. Это, в частности, может приводить к иному, чем у нас, количеству пространственных и временны́х измерений. Андреев указывает, что слоев, связанных с Землей, двести сорок два. Наш слой, Энроф, плотно изолирован от остальных, и чтобы воспринять другой мир, нам нужно предпринять значительные усилия. Но существуют также сакуалы – группы слоев, тесно связанных между собой. Находясь в одном из них, можно наблюдать и другие слои сакуалы.

Какова же природа барьеров, отделяющих один слой от другого? Возможно, это прежде всего барьер восприятия. И тогда переход из одного слоя в другой – это изменение восприятия. При этом начиная воспринимать вибрации других слоев, мы меняемся сами, усиливая эти вибрации в своих телах. Вот почему для стороннего наблюдателя физическое тело подобного наблюдателя (его «якорь» и средство существования в Энрофе) начинает вести себя более или менее неадекватно. Чем полнее переход в другой слой, тем менее оно дееспособно. Полный и совершенный переход из Энрофа в другой слой выражается в смерти физического тела, его каталепсии либо в трансформации физической материи тела. Однако для большинства других миров переход из одного слоя в другой, как правило, не сопровождается смертью. Научившись воспринимать другой слой, существо трансформируется соответственно этому слою и получает возможность в полной мере функционировать в нем.

Наше существо в целом, обладая не только физическим телом, потенциально способно к восприятию многих слоев. При этом, естественно, будет задействовано уже не физическое тело с его органами восприятия, а наши тонкоматериальные тела, находящиеся обычно в полупарализованном состоянии.

Касаясь самой «механики» восприятия других слоев, нужно отметить, что оно сопровождается двумя потоками данных. Во-первых, это сенсорная информация: чаще всего зрительные картины, реже звуки и совсем редко – осязательные или обонятельные впечатления. Сложность в том, что информация поступает в непривычном формате и в одном «пакете» могут содержаться как зрительные элементы, так элементы «непосредственного знания», да еще параллельно из нескольких соседних «миров» и не разложенные по временно́й шкале.

Во-вторых, подобное восприятие сопровождается так называемым «чувством истинности». Обычные сны имеют почти нулевое чувство истинности – сознание в них находится в вымышленном мире. Та реальность, в которой мы живем днем, имеет чувство истинности, равное, скажем, единице. Так вот, восприятие иных миров имеет чувство истинности не меньше единицы, а то и значительно больше, если наблюдаемый мир энергетически насыщеннее нашего. При этом нужно помнить, что «чувство истинности» слишком часто дает сбои, особенно поначалу и при наличии стремления выдать желаемое за действительное.

Однако в целом восприятие «иных миров» всегда сопровождается «чувством истинности» более интенсивным, чем при обычных сновидениях. Кастанеда использовал такое выражение: «Восприятие собирает мир». В обычных сновидениях восприятие как бы плавает, характеристики воспринимаемого постоянно меняются. Когда же восприятие «собирает мир», нечто словно бы щелкает, как ключ, подошедший к замку, и возникает устойчивая совокупность восприятий.

Теоретически можно даже создать прибор, способный регистрировать другие слои. Для этого нужно определенным образом реорганизовать часть иного пространства, чтобы она при этом была связана с заранее известными предметами в нашем слое.

Возможно, что в магических практиках такие приборы уже создавались. Например, на них похожи индейские «Ловцы сновидений»². Можно предположить, что эффективность работы такого прибора зависит главным образом не от расположения составляющих его частей, а от способности его создателя производить необходимые операции в тонком мире.

Добавим, что некоторые области Энрофа (пространственные или временны́е – то есть определенное место или момент времени) обладают для нас сниженным барьером восприятия по отношению к иным слоям Реальности. Находясь в них, мы ощущаем сквожение того или иного слоя более явственно и легко. Такое снижение барьера может быть как естественным, так и искусственно созданным. Например, в храмах часто имеет место сильное сквожение миров горних, а, скажем, в пенитенциарных учреждениях – сквожение миров совсем другого рода.

К сожалению, российские города часто представляют собой в этом смысле настоящий паноптикум, в отличие, к примеру, от городов Западной Европы. Рукотворное светлое сквожение встречается намного реже, возникая в местах, где люди регулярно испытывают сколько-нибудь высокие или хотя бы просто добрые состояния сознания. Помимо храмов это могут быть концертные залы, где в основном играют классическую музыку, некоторые театры либо же просто отдельные дома. В этом смысле показательна деятельность большевистской власти, с удивительной для научного материализма методичностью устранявшей все места со светлым сквожением, а по возможности – изменявшей их знак с плюса на минус.

В явлениях же природы мы можем пережить сквожение миров стихиалей, о которых и пойдет в основном речь в этой книге.

3. Стихиали: суть явления и разновидности

Итак, стихиаль – это воспринимаемое нами индивидуальное сознание, связанное с силами природы. Здесь предоставим слово Даниилу Андрееву:

«Смысл и значение некоторой зоны трехмерного мира, объемлющего, скажем, снежные вершины гор, отнюдь не исчерпываются тем, что схватывается восприятием наших пяти чувств, то есть вот этими вершинами, состоящими из гнейса, гранита и других пород и покрытыми фирном и ледниками. Трехмерная зона эта оказывается, сверх того, как бы полусферой, соотносимой с другой зоной, условно выражаясь – полусферой, но обладающей иным числом пространственных координат. Снежные хребты, безжизненные, бесприютные и бесплодные в своем мертвом великолепии, – это только одна из двух полусфер или двух слоев тесно связанной системы. Другая полусфера или, точнее, другой ее слой – иномерен. Этот слой являет страну воплощенных духов потрясающего величия, подобных царям снежных вершин. Называется он Орлионтана. Именно просвечивание Орлионтаны сквозь кору трехмерного вещества вызывает то впечатление царственного спокойствия, могущества и лучезарности, которое снежные хребты вызывают в каждом, кто хоть немного способен принимать инспирацию сил трансфизического мира через красоту. Орлионтана, созерцаемая духовным зрением, – это горные вершины в духовной славе. Вершины же, доступные нашим физическим очам, не более как плоды могучего, миллионы лет охватывающего, творческого бытия этих существ – стихиалей Орлионтаны. <…>

Но, в противоположность Орлионтане, большинство слоев стихиалей локальны. То есть пространство их не обладает космическим протяжением. Точнее, оно лишено даже той протяженности до границ солнечной системы, какой обладают миры шрастров. Поэтому в большинстве этих слоев неба нет. Сами же слои стихиалей подобны своего рода оазисам, а между ними – пустынность. Друг от друга они отграничиваются, как и шрастры, различиями в цифрах временны́х координат. <…>

Стихии природы в Энрофе <…> – все это, по большей части, не плоть стихиалей, а скорее внешний концентрический круг среды их пребывания, пронизанный ими, движимый ими и преобразуемый, арена и материал их творчества, их веселия и гнева, их борьбы, игры и любви. Собственная же плоть стихиалей имеет, в большинстве, струящийся характер: границы формы непостоянны и способны к взаимопроникновению».³

Забегая немного вперед, скажем несколько слов о сути методики восприятия стихиалей. Ее условно можно разделить на две стадии, которые, впрочем, могут протекать почти параллельно. Первая стадия – это очищение сознания, достижение состояния внутреннего безмолвия или хотя бы относительной успокоенности сознания. При этом отключаются или, по крайней мере, ослабляют свою хватку те психологические фильтры, которые ограничивают и искажают наше восприятие. На второй стадии мы направляем внимание на специфические явления или действия, связанные со стихиалями, которые будут именоваться аспектами. Такая фиксация внимания заставляет «напрягаться» наши тонкоматериальные органы чувств, пробуждая и тренируя их.

В случае стихиальной практики аспекты могут быть как «внешними», так и «внутренними». К внешним относятся явления, которые мы наблюдаем обычными органами чувств – реки, горы, поля, дрожание листьев на ветру. «Внутренние» же аспекты – это продуцируемые нами мысленные или физические действия: упражнения с воображением, определенного рода слова, жесты, движения.

Согласно Андрееву, существуют миры демонические, «миры восходящего ряда» и миры скорее нейтральные. Применимо это деление и к мирам стихиалей, что находит свое отражение в их воздействии на человека.

Результат созерцания природных объектов может сильно разниться от предельно благоприятного воздействия, очищающего сознание, до весьма сомнительного, зачастую грозящего психическим или физическим уроном. Стихиали могут проявлять себя как существа хищные или паразитические, либо как существа нейтральные и занятые больше своими делами, но немало среди них и существ определенно дружественных.

Исходя из этой классификации, существа хищные и паразитические будут отнесены к демоническим стихиалям, нейтральные – к серым, а дружественные – к светлым. Кроме того, можно выделить особый класс Великих стихиалей, которые Андреев называл Верховными – стихиаль Земли, Воздуха, Воды, Магм, Растительного царства, Животного царства и стихиаль Человечества. Поэтому наше изложение будет состоять также из четырех частей: светлые стихиали, серые, демонические и Великие. Описываться будут лишь те миры, с которыми автор соприкасался практически.

Бо́льшую часть своей жизни я прожил на берегу Волги. Часто и подолгу я сидел в безмолвии на берегу любимой реки, наслаждаясь ее красотой. И в какой-то момент начал вглядываться в предельную суть этой красоты, начал искать ее Источник. Что именно делает ее столь пронзительно прекрасной, почему так тоскует при виде ее сердце?

В безмолвии забываешь обо всем, обо всех концепциях, и то, что я увидел тогда, лишь потом было мной классифицировано и поименовано. Сквозь картинку физической реки начал проступать некий невыразимо прекрасный и нежный мир, мир реки, который напрямую говорил с моим сердцем на языке любви. Это был целый мир, наполненный существами самого разного масштаба. От малюток, дуновениями лазоревого света доверчиво касающихся твоего сердца подобно тому, как мальки поклевывают пальцы твоих ног, когда ты стоишь по колено в воде, до грандиозной и одновременно нежной души самой реки. Именно при общении с Волгой я впервые познал чистую, ничем не обусловленную нежность, взаимосвязанность всего живого, отсутствие границ, свечение сердца.

Подобно Реке, свой мир имел и Лес, и Ветер, и Небо. Вся Природа оказалась пронизана присутствием множества дивных существ, живущих своей жизнью в своих мирах…

Кроме тех пронзительно-светлых миров, были и демонические, и серые, но я не прилагал усилий для сближения с такими мирами. Однако существа, обитавшие в них, время от времени представали перед моим взором во всей своей ужасающей полноте и во всех своих связях с нашим миром и нашей жизнью.

Вначале коснемся светлых стихиалей. Их весьма много, и они древнее людей. В нас их привлекает добрый настрой, молитва, отсутствие негативных эмоций, чуткость. Сопутствующий их восприятию опыт характеризуется следующими особенностями:

1. Индивидуальное сознание. Ощущение контакта с неким «живым», то есть сознающим и воспринимающим, существом. Реагирующим на наши действия, прежде всего на действия внутренние – чувства, эмоции, мысли. При этом в связи с этим существом отсутствует восприятие физической формы и других его физических свойств.

2. «Характер». Ощущение исходящей от воспринимаемого существа особой внутренней теплоты, чистоты, благодатности и дружественности, которые отзываются в нашем сердце.

3. «Масштаб». Опыт, связанный со стихиалями, свидетельствует, что перед нами существа, имеющие разные масштаб и мощь. От совсем крошечных – до существ поистине космического масштаба.

4. «Тонкие сенсорные восприятия». Это может быть нефизическое восприятие световых волн и струй различного оттенка, волн тепла или прохлады, мурашки по коже, зуд.

Восприятие светлых стихиалей снижает в нас влияние омрачений. Поэтому в местах с их выраженным присутствием мы чувствуем себя лучше, становимся более чувствительными и умиротворенными, более любящими, яснее слышим голос совести. Еще одна особенность светлых стихиалей в том, что они, как правило, объединены в своеобразные «инь – ян»-пары. Это своего рода мини-сакуала, внутри которой переход из слоя в слой происходит очень легко. В такой паре более спокойный, теплый и густой слой – «женственный», а более подвижный, жесткий и насыщенный светом – «мужественный». В качестве примера можно назвать пару Лиурна – Вланмим (стихиали рек и моря). Здесь речные стихиали носят ярко выраженный «женственный» характер, а стихиали моря явно более «мужские». Светлые стихиали будут рассматриваться именно в таких парах, настолько тесно они связаны. Подчеркнем, что в данном случае НЕ идет речь ни о каком аналоге гендерных различий биологических организмов Энрофа.

В случае с серыми стихиалями первый и третий пункты остаются без изменений. Восприятие же «характера» серой стихиали скорее походит на восприятие того или иного животного. Иногда столкновение с ними (если существо мощное) сопровождается ощущением опасности, сходным с тем, если мы увидим волка, который не обращает на нас внимания и занимается своими делами. Кроме того, «тонкие сенсорные восприятия» отличаются ощущением нефизического присутствия довольно плотного и как бы темноватого тела (светлые стихиали предстают обычно в струящемся облике).

Выраженная особенность серых стихиалей – территориальность. Как правило, они привязаны к какому-то месту и даже склонны его защищать, если почувствуют угрозу. Среди них можно выделить, так сказать, «дикие» разновидности и «синантропные»⁴, то есть приспособившиеся к жизни рядом с человеком.

Опыт, связанный с демоническими стихиалями, сопровождается ощущением особой опасности, сильной и недвусмысленной угрозы или ловушки. К сожалению, это чувство часто приходит слишком поздно. Они – хищники, существующие за счет энергии, поглощаемой у других существ, а потому охотящиеся на людей. Ощущаемую при этом опасность трудно передать словами, поскольку в обыденной жизни мы с такими ощущениями практически не сталкиваемся. Кажется, что боится само наше тело. Подобный контакт заканчивается чаще всего физической гибелью, душевным истощением или расстройством. Демонические стихиали всегда воспринимаются как плотные и темные объекты.

То есть восприятие стихиалей почти полностью аналогично восприятию обычных, «физических», живых существ, за исключением всего, что связано с физическим телом, которого они лишены. Однако созерцание природных объектов имеет как свои положительные, так и отрицательные стороны. Поскольку характер воздействия зависит не только от типа стихиалей, прежде чем перейти к непосредственному изложению опыта, остановимся на этом вопросе более подробно.

4. О «пользе» и «вреде» созерцания природных объектов

Взаимодействие человека с одушевляемыми силами природы началось с момента его появления и к настоящему времени может быть сведено к трем типам отношений.

Первый тип характерен для языческих культур, признающих и обожествляющих природных духов. При этом человек пытается извлечь выгоду из общения с ними, создавая специальные культы. Однако на этом пути существует две проблемы. Во-первых, из-за особенностей своего мировосприятия, вызванных наличием эйцехоре⁵, человек более склонен к восприятию демонических или серых стихиалей. Во-вторых, стихиаль невозможно купить и задобрить – она будет иметь с нами дело лишь постольку, поскольку ей это интересно. Утилитарные же человеческие устремления либо отпугивают, либо оставляют равнодушными светлые стихиали, в отличие от серых и демонических. В результате высока вероятность деградации культов от вполне светлых к откровенному демонопоклонничеству.

Другой тип отношений к природе характерен для авраамических (ветхо- и новозаветных) и мусульманских культур и, как следствие, – большей части современного мира. По-видимому, этот путь набирал силу и в Древнем Египте и Междуречье, а также в Древних Элладе и Риме, хотя там и преобладали взаимоотношения первого типа. Полного расцвета он достиг в странах Европы XIX в. Для этого типа свойственно отношение к природе как к некой неодушевленной материи, как к чему-то низшему, что отдано в полное распоряжение человеку. Вся задача которого состоит лишь в том, чтобы как можно более рационально воспользоваться этим наследством. Отчасти эта позиция является реакцией на предыдущую эпоху язычества. Однако в результате она привела к полному пренебрежению природой, ее утилитарному бэконовскому расчленению и уничтожению.

Наконец, проблеск третьего типа отношений к природе, отмеченного любовью и созиданием, может быть замечен в буддистской, даосской и индуистской культурах, а также в отдельных христианских течениях. Здесь можно отметить Силуана Афонского из Новейшего времени, Франциска Ассизского из Средневековья, а также многие православные (даже такие северные, как Валаам и Соловки) и католические монастыри, превращенные стараниями монахов в цветущие сады.

Что же касается буддизма и даосизма, то, например, искусство «Ветра и Потока» в его приложении к ландшафтному дизайну есть, фактически, искусство такого преобразования природного окружения, при котором максимально облегчено проявление в нашем слое светлых стихиалей. Упомянем также тибетские практики усмирения и приведения к Дхарме демонов, которые, судя по всему, часто являлись темно-серыми стихиалями.

В отношениях со стихиалями нужно просто включить их в круг своих ближних и относиться к ним соответственно. Ошибкой было бы и стремление к ним, и желание что-либо получить от них, но также – и игнорирование.

Нужно быть острожными при сближении даже с самыми светлыми из стихиалей. Практики, связанные с созерцанием природных объектов, могут стать формой эскапизма и магии и, в силу особенностей восприятия человека, увлечь его в дебри омрачений. Тем более что переход от светлых к серым и далее демоническим стихиалям может пройти совершенно незаметно и привести к самым пагубным последствиям. Этим опасностям будет уделено пристальное внимание в последующих главах.

Тем не менее, почти для каждого из нас общение со стихиалями может стать определенным подспорьем и даже своего рода озарением, развивая наши иноматериальные органы чувств. Кроме того, места, изобилующие светлыми стихиалями, особенно благоприятны для молитв и духовных практик. Можно надеяться, что человечество когда-нибудь вновь созреет до богослужений в зеленом храме леса, под открытым небом гор или на берегу рек.

Наконец, нельзя обойти вниманием тот факт, что подобные практики обладают выраженным лечебным, укрепляющим и психотерапевтическим действием. Что касается последнего, то созерцание природных объектов, обладающих дружественным, благим характером, врачует иногда лучше классической психотерапии. Такие места должны всячески охраняться, создаваться, холиться и лелеяться. Это самая настоящая, непреходящая драгоценность. Ведь простая, ясная и чистая как родниковая вода, ничем не обусловленная любовь – это лучшее лекарство от скорбей и искажений. И наедине с природой мы можем вновь ощутить эту любовь.

5. Светлые стихиали

5.1. Реки, озера и моря (Лиурна и Вланмим)

Тихо сидеть с открытым сердцем,

Словно прибрежной травинки листок…

Безмолвно несет живое золото

Этот Вечный Священный Поток…

Краткая характеристика

Это стихиали, связанные с реками, поверхностным слоем морей и с озерами (правда, не со всеми). Согласно Андрееву, мир речных стихиалей называется Лиурна, а мир стихиалей верхнего слоя моря – Вланмим.

Упражнения

1. Созерцание в ясный день поверхности реки, стоя примерно по пояс и глядя вниз. При этом фиксация взглядом сразу общей картины впереди лежащего водного зеркала, без фокусирования внимания на отдельных деталях.

Вначале на поверхности фиксируется нежное васильковое сияние, которое затем словно бы отделяется от самой воды. Вода уходит из поля восприятия и остается только одно васильковое струение, состоящее из множества небольших существ. Необходимо быть осторожным и сохранять ориентацию в пространстве, иначе можно упасть.

Солнечное летнее утро и река. Никого вокруг. Молитва.

Через какое-то время начинаю ощущать, что сияние, пронизывающее все вокруг, пронизывает и меня беспрепятственно. Встаю, вхожу в воду по пояс. Ощущение, что иду через интенсивное сияние, от которого сердце вибрирует будто струна. Словно некая ледяная преграда тает в груди, я начинаю плакать как ребенок, и этот плач омывает душу до кристального покоя.

Стоя в воде по пояс, молюсь. Смотрю на воду, остановив дыхание. Она – живая. Струящееся голубое сияние. Сначала вижу голубоватые струи, текущие над поверхностью воды. Потом сама вода как бы исчезает, а струящееся живое сияние уплотняется, и вот оно уже течет сквозь меня. Я вижу, что молитва привлекает это струение, эту душу Реки. Она, Река, вглядывается в мое сердце, и в безмолвии уже нет ни меня, ни реки, нет границ, есть только безмолвное Со-Бытие… Нет ни тени между нами, возможно ли такое? Кажется, что сердце не выдержит.

2. Созерцание реки в тихие ясные дни, сидя на берегу. Охват взглядом всей реки, без фокусировки внимания на отдельных деталях. Через некоторое время река начинает восприниматься как некий грандиозный плавный и непрерывный поток.

При этом нам поможет повторение имени стихиали или водоему. Еще лучше повторять молитву, имя Господа, а стихиаль в безмолвии и молитве сама предстанет перед нами.

3. Созерцание реки, стоя или сидя в воде примерно по грудь или чуть выше, лицом вверх или вниз по течению. Концентрация внимания на течении, а в море – на его пульсации, подобной дыханию (такая пульсация имеется помимо течения и в реках, и, слабее, – в озерах), усиливает эффект от упражнения.

Представляем, что вода потоком беспрепятственно проходит прямо сквозь грудную клетку, вымывая и унося все помрачения. Постепенно в груди появится ощущение струны, которая отзывается на движение воды и как бы электризует тело, порождая особую тонкую вибрацию.

Это упражнение облегчает достижение внутренней тишины и покоя.

4. Лежа на спине в воде, представить, что тело полностью растворилось в воде. Это можно делать и на глубине, и на мелководье, лежа на дне, с плавательным жилетом или без него. Не рекомендуется совершать при сильном течении в глубокой воде – придется постоянно прерываться, возвращаясь на исходное место, чтобы не быть унесенным рекой.

5. Плавать, пребывая во внутреннем безмолвии и представляя, что физического тела нет, а мы – лишь поток энергии, беспрепятственно струящийся сквозь толщу воды. Возможно как обычное, так и подводное плавание, но без акваланга (опыта использования последнего не имею).

Можно использовать и слух. Особенно это легко для моря – волны в нем никогда не молчат, даже в штиль перекатывая гальку на берегу или тихо плескаясь в прибрежных камнях.

Наблюдения

Стихиаль реки представляет собой словно среду, в которой, как в уютном одеяле, живет несметное множество сущностей более мелкого масштаба. Одни предпочитают самые приповерхностные слои, насыщенные солнечным светом, другие больше стремятся к прохладной глубине, третьи тяготеют к мелководью и берегам. Некоторые животные тесно связаны с такими стихиалями и часто словно бы играют с ними. Таковы речные стрекозы, рыбы, планктон.

«Души» рек сильно отличаются друг от друга. Вызвано это спецификой окружающей их среды, сопутствующими условиями и влиянием человека. Надо сказать, что неподобающее поведение людей по отношению к реке (бросание мусора, слив стоков и т. п.) причиняет стихиалям большое страдание, схожее с нашей болью.

Например, тихие небольшие равнинные реки средней полосы, которых не коснулось заболачивание, являются, как правило, чрезвычайно благоприятными в стихиальном отношении местами. Однако это не всегда так, и нужно быть острожным: некоторые места на реках отмечены больше присутствием «серых» существ. Демонического присутствия на реках автор не встречал.

Горные реки часто несут в себе суровый оттенок серых стихиалей горных ущелий и каменистых россыпей.

Реки крупные и древние, как, например, Волга – это совершенно грандиозные и сложные явления. Стихиали, связанные с ними, очень разнообразны и представляют собой целый спектр от темно-серых существ дна и заболоченных заводей до очень светлых обитателей поверхностных вод и мелководья. Кроме того, такие реки имеют отражение и в инфернальных, и в горних мирах, и наличие этих отражений тоже накладывает свое влияние на наше восприятие. Поэтому такая река может стать проводником в эти миры, то есть облегчить или даже спровоцировать соответствующий опыт.

Однако углубленные ночные практики на берегах рек и озер могут быть опасны. И дело здесь не только в темно-серых придонных или болотных стихиалях – ночью становится особенно явственным «нижнее» продолжение реки. Воды их там мертвы, как сама смерть, и человек, имеющий определенный склад натуры, может провалиться вниз по дороге такой реки и проснуться в аду. Физическое тело его, скорее всего, не найдут – оно утонет в ночных водах. Каждый год только на Средней Волге официально гибнут несколько десятков человек. Из них наверняка несколько стали жертвами такой невольной практики, например, приняв галлюциноген или алкоголь и оказавшись во власти трансфизической воронки.

Они идут купаться в ночной реке и внезапно оказываются в безбрежном черном пространстве, где не видно берега и ставшая вдруг ледяной вода равнодушно и хищно расступается под ними и гасит последний крик о помощи…

Что касается моря, то автор практически не имел опыта ночного присутствия на его берегу. Знающие люди говорят, что море в этом плане не столь опасно, по крайней мере – в прибрежной полосе (исключая, возможно, мангровые заросли). Однако в открытом море ситуация обратная. Более сильное влияние Нугурта, мира темно-серых стихиалей морских глубин, может легко свести человека вниз. Но и у берега нужно быть осторожным, и тому есть свидетельства очевидцев.

Ночные заплывы вглубь могут нести весьма неприятные сюрпризы. Меня пару раз спасало только четкое фиксирование внимания на «нашей реальности» – огни, музыка, голоса с берега.

Первый признак соскальзывания в нижние миры – это потеря ориентации, когда для сознания перестает действовать пространство и время Энрофа. Автор приведенной цитаты нашел в себе силы зафиксировать внимание на аспектах Энрофа (огни, музыка, голоса с берега), и это его, вероятно, и спасло, вернув сознание в обычное состояние.

Реки словно бы ближе к людям, а так сложилось, что все демоническое в этом мире тоже тянется к нам. Поэтому, вероятно, и темное отражение рек чувствуется сильнее. Море же живет своей жизнью… Интересно, что малые дикие реки, мне кажется, практически свободны от темных отражений. Подобные отражения присущи не только рекам и морям, но и, к примеру, некоторым деревьям, о чем пойдет речь далее.

Несколько раз при созерцании реки автор переставал ощущать тело, воспринимая себя водой. Не так, будто начал течь или плыть в ней, а ощущая себя рекой ВООБЩЕ, речной водой на всем ее протяжении. Возникало чувство, что можно сейчас «собраться» из воды в любой точке берега, хоть за тысячу километров. Эта сила, это течение затягивало и растворяло. Еще чуть-чуть – и был бы перейден некий порог, точка возврата… Это еще один из примеров опасностей, поджидающих на этом пути.

Другая сторона практики – это восприятие Реки в состоянии сновидения. Как правило, это происходило в слое, названном Андреевым Олирной, – ближайшем к нам горнем слое. Он практически не отделен барьерами от миров светлых стихиалей: река в нем – это практически Лиурна, лес – почти Арашамф и так далее. Сто́ит, находясь в Олирне, лишь чуть-чуть задержать внимание, скажем, на реке, и сознание начинает совершенно ясно воспринимать мир светлых речных стихиалей, будто протаивая сквозь саму реку.

Реки, как и всё в Олирне, выглядят немного не так, как в Энрофе, более всего напоминая наши ландшафты ясным днем в начале мая или ранним погожим летним утром. Но в Олирне все просто состоит из благодати, свежести и легкости, которые у нас в такие моменты лишь угадываются и, собственно, делают их столь чудесными. Сквожение горнего в Олирне настолько отчетливо, что даже придает окружающим предметам некий оттенок эфемерности или многослойности. Каждый камень там не просто камень, а Камень, и река не просто река – а Река.

Так вот, в Олирне вода – живая. Это трудно описать, но когда там смотришь на воду, то четко знаешь, что и она смотрит на тебя и знает о тебе. Еще возникает ощущение легкости воды – она не жидкая и не мокрая, а словно бы сгустившаяся энергия светящегося стального оттенка. На закате или восходе она приобретает оттенок более золотистый, в другие моменты можно уловить зеленовато-голубой, чисто-голубой или же бирюзовый. Наконец, река там четко ощущается как великий поток, идущий сквозь миры и слои, связывающих миллионы времен и судеб, поток, в который можно уйти навсегда. Индийская традиция обожествления Ганга становится в этой связи совершенно понятной.

Море в Олирне тоже очень похоже на описания Даниила Андреева. Живое, интенсивно-синее, будто состоящее из лазурного свечения.

Чудесной особенностью озер является то, что в их среде часто присутствуют стихиали, подобные речным, даже в озерах, огромных по размеру. При этом морские и речные стихиали смешаны и живут рядом, влияя друг на друга. Смотришь – один участок берега явно речной, а вот здесь уже совершенно определенно живет море. Однако каждое озеро можно четко определить либо как речное, либо как морское, либо как «ганниксовое», то есть болотное.

Следует отметить удивительное разнообразие озер.

Некоторые из них неблагоприятны и даже опасны для созерцания из-за своего темно-серого характера. Большинство же отмечены присутствием Ганникса лишь частично, иногда в очень малой степени. Его присутствие, как правило, выражается в застойности и заболоченности озера. Но есть озера, глядящие в Небо, есть тихие небольшие озера, на берегу которых хорошо сидеть в безмолвии. Есть озера огромные, чьи стихиали схожи с морскими. Самое крупное пресноводное озеро, которое видел автор, было Бодензее в Германии. Совершенно удивительное сочетание речных и морских стихиалей и при этом душа этого озера – совершенно морская.

Общение с поглощенным Ганниксом озером может быть очень опасным. Здесь нужно полагаться на чутье: если, посидев на берегу озера или реки, вы почувствуете внутреннее напряжение и душевную истощенность, раздраженность или угнетенность – лучше покинуть это место как можно быстрее. Такие озера часто соединены с воронками, затягивающими в бездну. По-видимому, в этом случае заражение стихиалями Ганникса скорее вторично по отношению к подобного рода воронкам. Присутствие в таких местах может быстро разрушить чувствительную психику или, как минимум, отразиться на ней не самым благоприятным образом и даже привести к физической смерти.

Стихиали Ганникса, вообще-то, присутствуют почти во всех крупных или заболоченных равнинных реках, даже в таких светлых, как Волга. Они держатся ближе ко дну, куда слабо проникает солнечный свет, либо – в темных и стоячих заводях. Среди них встречаются весьма хищные особи, по «характеру» схожие с древними болотными рептилиями, и ночью они активизируются.

Хотелось бы сказать несколько слов о неприродной воде, в частности, водопроводной.

По моим ощущениям, обычная вода в ванне обладает лишь особой «водяной» структурой-качеством. Одно время я любил подолгу сидеть, созерцая в безмолвии мельтешение бликов на струях душа. Постепенно оказываешься в своеобразном теплом золотом пространстве, в котором уже нет падающих струй, а есть только снующие туда-сюда живые искорки. Однако присутствия стихиалей в этой воде я так и не заметил. Хотя в целом вода «заселяется сознанием» очень быстро, промышленные воды я воспринимал как «мертвые».

5.2. Деревья, лес, подлесок (Арашамф и Мурохамма)

Солнца луч в зеленом храме древа

Тихо грезит о мирах иных…

Краткая характеристика

Существует мини-сакуала стихиалей, связанных с лесом во всех его проявлениях. Даниил Андреев назвал эти слои «Арашамф» (слой стихиалей собственно леса) и «Мурохамма» (слой стихиалей подлеска). Бывает, что лес почти полностью состоит из деревьев, души которых находятся в Арашамфе. Как правило, это самые старые, реликтовые растения. Но чаще это лишь несколько деревьев, особенно если речь идет о лесопосадке. Заметим, что искусственные леса с возрастом все более проникаются Духом Леса.

Упражнения

Прежде чем выполнять упражнения, посидите в безмолвии у корней дерева, почувствуйте, что оно готово вас принять. Есть деревья, которые не любят, чтобы их беспокоили. И наоборот – есть всегда готовые принять хорошего человека. В случае возникновения малейшего беспокойства лучше откланяться и отойти.

Деревья замечают нас не сразу – мы слишком быстрые для них. Нужно посидеть рядом, чтобы оно выразило свое отношение к нам (тем более что и мы часто недостаточно чувствительны, чтобы воспринять это отношение сразу). Между человеком и деревом может возникнуть даже своего рода дружба, особенно если часто и подолгу общаться с одним из них.

Если вы решите взобраться на дерево и устроить в кроне подобие гамака, то прежде чем завязывать веревки, оберните ветви брезентом – это позволит избежать повреждения коры.

1. Прямое созерцание дерева. Устроившись так, чтобы видеть дерево целиком, просто удерживайте на нем взгляд, стараясь не обращать внимания на отдельные детали.

Очень скоро движения кроны дерева под ветром начнут восприниматься как движения живого существа. Постепенно станут заметны легкое свечение вокруг каждого из деревьев и разница между ними. Эта разница может быть описана понятиями «мощь», «мудрость», «характер». Отдельные деревья выделяются своей мощью и мудростью, превосходя остальные примерно на порядок. Их можно было бы назвать «королевскими». Такие деревья идеально подходят для упражнения 3 – при условии, что они не обладают замкнутым характером. «Королевское дерево» провоцирует осознанные сновидения и яркие восприятия светлых миров в «тонких» сновидениях.

Можно повстречать и «морочные» деревья, уводящие в темные миры и дестабилизирующие человеческую психику. Обычно они отличаются причудливыми, изогнутыми и хищными формами, растут недалеко от оврагов и расселин и возможно связаны, как и некоторые озера, с «воронками». Такие деревья также провоцируют яркие сновидения, только связанные с демоническими мирами.

2. Лежа на земле под деревом, созерцать крону на фоне неба. При этом не сосредотачивая взгляд на одной детали, а охватывая сразу все поле обзора. В какой-то момент происходит инверсия зрения: картина начинает восприниматься как множество колышущихся светящихся пятен на темном фоне.

3. «Одеревенение». Сидя в корнях дерева или в его ветвях, представить, что вы – часть дерева, а дерево – своего рода плазменный столб, в котором энергия поднимается снизу вверх. Можно прислониться к стволу, чтобы увеличить площадь соприкосновения. Желательно повторять имя стихиального слоя. У автора слова «Арашамф» и «Мурохамма» преобразовались в одно – «Рахам».

В результате ослабляется ощущение границы между «я» и «не-я» и возникают измененные состояния сознания, родственные сновидениям. Лес начинает восприниматься не в виде отдельных объектов, а как огромная система световых потоков, обладающих индивидуальным сознанием. Эти потоки имеют нежно-зеленый цвет и похожи на струи света или медленные и огромные языки прохладного пламени с отдельными живыми искрами.

Большую часть времени в лесу я предпочитал просто подолгу сидеть в ветвях в молитве и безмолвии. При этом возникало состояние полного единения с окружающим миром. Птицы, насекомые, листва, облака – все двигалось во всеобщем танце, словно в безмолвной мистерии. Деревья, бывает, слегка раскачиваются даже при почти полном штиле, как бы сами собой. Наблюдая это раскачивание, сливаясь с ним, можно многое понять в их жизни.

4. Не дифференцируя, слушать как единое целое шум леса.

Звук сначала воспринимается как шум океана или что-то подобное. Потом исчезают все отвлекающие внутренние факторы, такие как мысли и эмоции, остаются только звуки. И, наконец, возникает ощущение исчезновения разницы между зрительным и слуховым восприятием – звуки начинают восприниматься пространственно.

5. Слияние с цветком или другим растением. Сесть перед ним, поместить его образ в своей груди или в центре и ощутить полную равность с ним. Более простой вариант – представить в своей груди зеркало, отражающее растение. Еще один вариант – совместиться мысленно с растением, поместить себя, свое внимание в него.

Мы можем достаточно легко концентрировать внимание в какой-либо части тела, особенно если она является источником физических ощущений. Например, если у нас чешется нос, мы можем удерживать внимание на нем. Если болит голова или ушиблена рука – на том месте, которое болит. Но точно так же мы можем сосредоточить внимание в любой точке тела безо всяких сигналов оттуда. И – следующий шаг – мы можем разместить свое внимание ВНЕ физического тела. Поначалу это будет удаваться на не очень большом расстоянии от физического тела. Потом точку внимания мы можем расположить внутри, скажем, растения, дерева, камня или в толще воды и так далее. Этот навык весьма полезен – благодаря нему мы можем почувствовать мир леса и реки, мир камня или же мир отдельного человека. Кроме того, во время молитвы полезно держать внимание в сердце.

Наблюдения

Андреев часто описывал слои почти с фотографической точностью. При полном погружении, находясь в сноподобном состоянии, действительно оказываешься словно бы в сердце некоего огромного медленного зеленого пламени – тихого, прохладного и теплого одновременно, живого и ощущаемого как Нерукотворный Живой Храм. Передать эту нездешнюю чистоту и благоговение очень трудно, потому что в повседневном мире людей я не нашел аналогов испытанным чувствам.

В этом «пламени» языки – это отдельные стихиали-деревья. Некоторые из них проявлены в довольно плотном виде – этот язык более явственный и четкий, другие проявлены меньше, иные же – совсем слегка. Само пространство здесь пронизано этим нежно-зеленым ароматным сиянием, и четких границ между отдельными стихиалями нет.

Иногда, на закате и восходе солнца, сияние приобретает золотистый оттенок, ночью же все вокруг погружается в густую прохладную тьму, дающую ощущение уюта. В этой тьме снуют, играя друг с другом, небольшие создания, чем-то похожие на светлячков, – теплые зеленые огоньки, живые искры, проносящиеся в пространстве.

Да, в этом мире обитают не только большие души деревьев, но и существа более скромных размеров. Иногда летом в кроне мы можем видеть кусочки пространства, в котором лесные стихиали просвечивают более отчетливо. Часто в этом месте в лучах пробивающегося сквозь листву света летают насекомые, кружатся, не желая оттуда улетать, словно заключенные в невидимую банку. Они словно бы играют с миниатюрными созданиями из лесного мира. Говоря «играют», автор передает лишь некое ощущение – истинные взаимоотношения этих существ остаются для него загадкой.

Если в этих струях энергии и сознания начать погружаться вниз, то сияние лесного мира начнет уплотняться, и ты окажешься в густой Мурохамме.

Весной в струях зеленого пламени появляются бело-синие искры-просверки энергии, концентрируясь там, где в нашем мире у деревьев находятся распускающиеся почки. Вот – легкий щелчок, как, бывает, потрескивают разряды статического электричества – и энергия начинает истекать, созидая материю в Энрофе, деля клетки, двигая соки – из почки проглядывает новый нежный листок.

Осенью же наблюдается постепенное замирание жизни в этом мире, дающее на прощание завораживающий танец стихиалей, который в нашем мире выражается в виде листопада.

В некоторых сказках и мифах существует образ Мирового Дерева. Мне кажется, он не является чистой фантазией. Среди деревьев есть особые существа, соединенные с Небом, а некоторые из них имеют отражения и в демонических мирах. Мне посчастливилось быть знакомым с одним из таких деревьев (еще пару я видел мельком), это был дуб. В один из дней он оказался для меня проводником-лестницей в некоторые горние миры.

Такие Деревья, как правило, стоят несколько наособицу, на открытом месте, и от них исходит сияние и благая сила. Повышенное «чувство истинности». Они одновременно присутствуют и в Олирне, и в Мире Четырех Владык, и в более высоких мирах. Такое дерево имеет отражения в темных мирах, но – благие, и ничто не может погубить его там. Они словно форпосты Света в инферно, подобно некоторым рукотворным храмам.

Эти Деревья мудры, и я хорошо понимаю, почему Дерево Бодхи в буддизме окружено таким почетом. Невероятная удача – найти такое Дерево и сблизиться с ним (если оно допустит нас). Приобщение к его бытию может научить нас многому. Закат или восход солнца, дождь ли, туман или птица, севшая на ветку – все воспринимается как акт сокровенного богослужения, как откровение. А временами на его ветви нисходят ангелы и другие обитатели горних миров.

При созерцании подлеска постепенно отождествляешься с ним, с молодыми деревцами, начинающими свою многовековую неторопливую жизнь. Вместе с ними тянешься к солнцу нежными листьями, играешь с ветром. Появляется чувство растворения, уюта, нежного безмолвия. Словно бы густо-зеленые волны, в которых ты перестаешь чувствовать тело, окатывают тебя, и вот – ты полностью уже там, будто погрузившись в сон.

Человек определенного склада мог бы полностью уйти в этот мир уже только ради одного его покоя, во всем уподобиться дереву. Возможно, при определенной практике можно даже научиться получать энергию напрямую от солнца подобно деревьям. Но ведь мы люди. Надо ли нам становиться деревьями? Однако мы можем понять их и научиться этому покою.

Среди лесных стихиалей есть также серые и даже темно-серые. Обычно на физическом плане их влияние выражается в образовании непролазных удушающих дебрей – густой кустарник, высокая трава, переплетение ветвей и вьющихся растений, в которых можно увязнуть подобно мухе в паутине, – все это связано с Ганниксом. В более или менее диких лесах всегда много серых стихиалей.

5.3. Ветер и приповерхностные слои воздуха (Вайита и Фальтора)

Тихое сердце храни…

На струнах его

Пусть ветер играет…

Краткая характеристика

Слой, в котором обитают стихиали, связанные с ветром, Даниил Андреев именует «Вайита». Автор же привык называть этот слой «Вайю».

Фальторой в «Розе Мира» называется мир стихиалей лугов и степей. Однако, возможно, этот мир связан не столько с травянистыми пространствами, сколько именно с приповерхностным слоем воздуха. Ведь травы и без того имеют свои стихиали, миры которых – Дараинна и Страна Эльфов. Фальтора же не связана непременно с травой, хотя игра ветра на травяных просторах является одним из замечательных аспектов для сближения с ее стихиалями.

Упражнения

1. Созерцать ветер поначалу можно через его проявления, например, движение листвы или мусора, колыхание трав, маленькие пылевые смерчи на пустырях или в закутках дворов. При этом следует не фиксировать взгляд на отдельных предметах, а охватывать периферическим зрением как единое целое всю движущуюся поверхность. Стоит обратить внимание и на игру насекомых в приповерхностном слое воздуха.

Тихий ветерок в солнечные дни дает ощущение присутствия существа сравнительно небольшого масштаба и почти свободного от помрачений. Ветер же очень сильный и/или слишком жаркий и холодный дает ощущение присутствия существа мощного и бесстрастно-безжалостного. В некоторых случаях ветер бывает хищным, болезнетворным, безжизненным, но и пронзительно-светлым тоже. По мере созерцания ветер можно видеть уже непосредственно в виде волн еле заметного зеленоватого или голубоватого свечения.

Для Фальторы важным аспектом является марево над нагретой поверхностью. Для его созерцания мы можем лежать на этой поверхности – в траве, на камнях, на песке или на крыше дома, – и представлять, как марево пронизывает и растворяет наше тело. Естественно, что лежа прямо на солнцепеке, нужно предпринять меры во избежание перегрева и ожогов.

Хорошо лежать или сидеть, слушая шелест травы и стрекотание насекомых, вдыхать травяной запах, ощущая всем телом исходящие от поверхности земли волны тепла, погружаясь в это тепло. Но здесь будет уже сильно ощутимо влияние мира, названного Андреевым Страной Эльфов.

2. Представлять, что ветер беспрепятственно проходит сквозь наше тело и, выметая все помрачения, делает наше существо совершенно прозрачным. Для этого хорошо концентрировать внимание на сердце и повторять слово «ветер», мысленно призывая его.

3. Находясь на горе или крыше высотного здания, созерцать открывающийся простор, представляя на месте своего тела большое совершенно чистое зеркало, которое отражает и сливается с простором. Это упражнение можно совмещать с предыдущим, пропуская сквозь себя накатывающие волны ветра.

4. Танец с ветром. Когда мы пропускаем ветер сквозь себя (это касается не только ветра), бывает трудно удержаться от танца, от движений. Если это возможно, лучше себя не сдерживать.

Кажется, что все существо, вплоть до физического тела, преображается, переплавляется. По коже прокатываются волны мурашек, а в голенях часто наступает сильный зуд, будто в них впились сотни муравьев.

5. Полностью сосредоточить внимание на ветре, вглядываясь в него с вопросом: «в чем твоя предельная сущность?».

Очень быстро сосредоточение становится сильным и устойчивым. Вопрос действует подобно коанам дзен-буддизма.

Наблюдения

По мере созерцания ветра открывается интересная вещь: его стихиали всегда окружают нас вне помещений, даже когда ветра, казалось бы, нет.

Они очень разнообразны. Одни из них, небольшие и быстрые, роятся в пространстве даже при полном штиле. Другие, более крупные, уже ощутимо касаются, играют с нами. Еще более мощные налетают волнами и порывами, увлекая с собой сонмы малюток. Они подобны молодым людям в расцвете сил. Смотрят на нас изучающе и серьезно – кто это протянул к ним нить внимания из Энрофа? Или же играют маленькими смерчами на пустырях, набирая силу и радуясь в лучах солнца. Есть суровые и даже беспощадные существа, способные хлестнуть по лицу горстью песка, дохнуть холодом или печным жаром, обломить сухую ветку перед твоим носом.

Существуют  и воздушные стихиали серой природы. Впрочем, даже они не особенно враждебны к человеку, если только тот не совершил чего-либо совсем непростительного с их точки зрения. Но при длительном воздействии такой ветер может нанести вред здоровью или породить душевное расстройство. Современные люди, особенно городские, перестали замечать подобные воздействия. Выезжая на природу, мы часто размещаемся, где придется, не обращая внимания на такую «мелочь», как ветер или окружающая местность. В результате вместо отдыха можем получить расстройство здоровья или душевное истощение, уныние и усталость.

Довольно скоро восприятие ветра перестает ограничиваться кожей. Это трудно описать словами. Словно ты распространяешься за пределы своего тела и начинаешь ощущать НЕЧТО. Ветер как будто играет на самой твоей сердцевине как на струнах, и вы с ним непосредственно общаетесь на тонком уровне. С этого момента практика приобретает совершенно неописуемую глубину. Впрочем, то же можно сказать и о других стихиалях.

Стихиали ветра, как и воды, – это тоже струи, потоки, но более тонкие, более легкие, более солнечные, чудесные в своей свободе и легкости. Они подобны прозрачной волне еле заметного бутылочно-зеленоватого оттенка, который, конечно, воспринимается не физическими глазами. С этими стихиалями тоже можно путешествовать, но труднее, чем с помощью воды.

Когда безмолвно призываешь сердцем: «Вайита!», «Вайю!» или «Ветер!», эти существа начинают откликаться. В ответ на зов они налетают и окатывают подобно волне, от чего все тело словно пробивает мягкий электрический ток, учащающий сердцебиение и поднимающий волосы. На физическом плане в своих практиках можно достаточно легко дойти до того, что ветер начинает дуть не в каком-то одном направлении, а вокруг, создавая легкий вихрь, играя.

Человек может приобрести среди Вайю постоянного спутника, который даже зимой может пробиться сквозь уплотнившийся барьер восприятия. И тогда посреди стужи в лицо вдруг дохнет солнечным ветром, свежим и теплым, пахнущим травой и листьями, и на сердце станет радостно от прикосновения Силы, от напоминания о себе близкого друга.

Фальтора воспринимается очень похоже на Мурохамму, но если последняя создает впечатление чего-то густого и темного, то Фальтора легка и пронизана светом, похожа на легкое золотисто-зеленоватое пламя.

Когда солнце, чье сияние заряжает эти стихиали, заходит, слой Вайиты изменяется – на смену дневным словно бы приходят более серые собратья. Зеленоватое свечение этого мира становится скорее голубоватым и почти незаметным, а свечение Фальторы становится более темным – ночью она погружается в дремоту, и в ее слой проникают некие ночные существа.

Приведем рассказ Александра Б. о прикосновении к стихиалям Фальторы и, возможно, Страны Эльфов:

В году 95-м я как-то увлекся горным велосипедом. После работы гонял по нашим севастопольским оврагам в районе Фиолента. Так вот, как-то вылетая на велосипеде с очередного оврага на вершину холма, я просто выронил руль из рук, велосипед выкатился из-под меня, и я, встав на ноги, застыл. Вокруг меня простиралась большая поляна, заросшая ковылем. Ветра практически не было, но ковыль волнами переливался передо мной. Я ощутил что-то не поддающееся моему объяснению, какую-то связь между мной и травой. Простояв, зачарованный, минут пятнадцать, я так и не понял, что все это значит.

5.4. Грозовые ливни и атмосферная влага (Ирудрана и Зунгуф)

Тихо играют капли дождя

С листьями клена…

Не смея дышать, наблюдаю.

Краткая характеристика

Миры, названные Андреевым «Ирудрана» и «Зунгуф», обитаемы стихиалями соответственно грозовых ливней и более спокойных проявлений атмосферной влаги – тумана, дождя, облаков. В этой паре Ирудрана имеет более «янскую», мужественную, природу, а Зунгуф – более «иньскую», женственную.

Упражнения

1. Наблюдение облаков. Если их нет – чистого неба. Восприятие уподобляется зеркалу, отражающему все, что происходит на небе.

В результате наблюдается эффект, схожий с созерцанием леса: происходящие в небе изменения начинают вызывать тонкую радость, а их восприятие становится более целостным. Замечаешь фронты циклонов и антициклонов, как они приближаются и проходят. Видишь процесс образования облаков, который раньше проходил мимо сознания, ведь обычно, бросая взгляд на небо, мы фиксируем лишь его мгновенную статичную картинку.

Высоко в облаках стихиали Зунгуфа иные, чем у земной поверхности. Вбирая свет неба, они становятся более подвижными и мощными, приближаясь к Ирудране. С облаками можно путешествовать, так же как с водой, ветром, туманом, дымом и стихиалями высокого неба.

2. Созерцание грозы. Для стихиалей Ирудраны-Индры первый внешний аспект, подходящий для созерцания, когда гроза еще только приближается, – это грозовые облака. Второй, для осязания – касания предгрозового ветра. Третий аспект – потоки ливня. И наконец, четвертый, уже для слуха – шум дождя. Отличный способ соединения с Ирудраной, приобщения к его силе – танец в безмолвии с ливнем, ветром и громом.

Автор не использовал слово «Ирудрана», пользуясь в основном именем «Индра» и иногда «Рудра», но это, видимо, вопрос личных предпочтений.

Грозовые фронты ощущаются еще до их визуального появления. За много километров им предшествует своеобразная «корона», состоящая из множества протуберанцев, которые воспринимаются не зрительно, а всем существом. Грозовой слой приближается не стеной или валом, а струями или энергетическими волокнами. Сначала они тонки и часты, потом все более набирают силу. По их направлению можно угадать, откуда придет гроза, а по их изменению – будет она вообще или пройдет мимо.

Когда грозовой фронт уже виден, он воспринимается всем телом, вызывая особую внутреннюю дрожь, почти восторг.

Мощный эффект дает также слушание грома, но здесь нужен определенный навык. Нужно вслушиваться так, как будто гром слышен постоянно. Через некоторое время такой практики вслушивания начинаешь слышать особый непрестанный гром, неразличимый в обычном состоянии. Словно некий говор Индры, беседа туч. Мы можем научиться таким образом довольно четко предугадывать момент и место удара молнии – перед ударом меняется говор туч.

Нужно помнить, что стихиали Ирудраны обладают исключительной мощью, и заигрывание с ними может привести к плачевным результатам.

3. Представить, что дождь свободно проходит сквозь наше тело, особенно – сквозь грудь и сердце. Как и в случае со снегопадом, полезно отдаться спонтанным движениям в этих потоках.

Возникает ощущение чистого прозрачного поля сознания. Ощущение свободы от помрачений, своего рода прозрачности. Воспринимается присутствие множества индивидуальных сознаний, связанных с дождем.

4. Созерцание капель дождя, падающих на какую-либо поверхность. Если дождь не сильный, то лучше подойдет поверхность воды, сильный можно наблюдать напрямую. Обычно автор созерцал на каком-нибудь темном фоне сам дождь или игру капель на поверхности лужи и его шум. Постепенно, если углубляться в этот процесс, вглядывание становится острым, словно мы пытаемся ответить на вопрос: «Где здесь Сущность дождя?»

5. Созерцание пара, поднимающегося из трубы. Таким созерцанием можно заниматься часами, и оно, возможно, заменяет собой созерцание естественного тумана. Стихиали атмосферной влаги играют в потоках пара, и эта игра – само безмолвие. Естественно, подобная практика лучше удается в прохладное время года, поскольку летом бо́льшая часть пара незаметна.

Наблюдения

Один сезон я довольно плотно занимался стихиалями Ирудраны, или «громовыми духами», как я их про себя называл. Тогда было необычайно много гроз, и они постоянно приходили ко мне в сновидении за день-два до того, как случиться в Энрофе.

Повторю еще раз, что нужно быть крайне осторожным при общении с стихиалями Ирудраны. Пару раз я лишь в последний момент уходил в укрытие, и молнии били так близко, что мне приходилось рефлекторно приседать от грохота, чувствуя, как сотрясается земля. Громовые духи не соразмеряют свою силу с человеческими возможностями и, играючи, не со зла, могут ударить молнией. После нескольких таких предупреждений я понял, что нужно быть осторожнее.

В Олирне грозы ближе к стихиалям Ирудраны и свободны от оплотняющего влияния нашего слоя. У нас грозы грозные, там же это – ликующее кипение стихий колоссального масштаба, не вызывающее иных чувств, кроме восторга и благоговения.

Зунгуф очень медитативен, и его тишина пронизывает все существо человека, созерцающего и слушающего Дождь.

5.5. Полярные пространства и снег (Ахаш и Нивенна)

Морозного неба кристалл прозрачный…

Не смею мыслью нарушить его чистоту…

Краткая характеристика

Ахаш – так Андреев назвал мир, в котором обитают стихиали, связанные с полярным космическим холодом. А Нивенной им назван схожий с Зунгуф слой стихиалей снега, снежного покрова и снегопада. «Ахаш» напоминает английское слово hush (тишина, молчание), а «Нивенна» звучит очень напевно, созвучно с нежным характером живущих в этом слое стихиалей.

Упражнения

1. Сидя или лежа в снегу, представить, что тело состоит из снега и льда, что оно равно окружающему снегу, что между нами и снегом нет никакой разницы. Тут важно представлять не то, что тело замерзло и оно холодное, а то, что оно и есть лед. Для льда снег не холодный, он комфортный, если можно так выразиться. Нужно ощутить безмолвие и неподвижность замерзшей кристаллической воды, ощутить, что мы и есть эта замерзшая вода.

Внимание: эта практика опасна. Для нее нужно одеваться очень тщательно и тепло, примерно так, как одеваются на зимнюю рыбалку. При неправильной практике (когда все же допускается мысль о холоде) высока вероятность получить обморожение или простуду.

Если точно соблюдать все рекомендации, то через некоторое время после начала упражнения по телу разливается спокойное тепло, а организм становится менее чувствителен к холоду и к жаре. Это странно, так как действенная тибетская практика тумо, наоборот, рекомендует воображать огонь. Но, как оказалось, действует и обратное. Возможно, данное упражнение будет полезно лишь для людей определенного склада, имеющих особую склонность к стихиалям Ахаша.

Очень скоро начинаешь воспринимать чистое белое поле сознания и индивидуальные существа, связанные со снежным покровом.

Я выходил на замерзшую Волгу и лежал там, оставив снаружи только глаза, прямо на снегу в особом спальном мешке, поддерживая безмолвие и созерцая звездное небо. Я молился, и моей целью, в общем-то, не было сближение с Ахашем. Однако внутреннее безмолвие и периодическое обращение сосредоточенного внимания на зимние стихиали давали свои плоды.

2. Представить, что снег беспрепятственно проходит сквозь наше тело, особенно – сквозь грудь. Если есть возможность – хорошо танцевать в этих потоках.

Танец в снегопаде очень похож по своему воздействию на танец с ветром – появляется полное ощущение растворения в стихии.

3. Созерцание снегопада. Он воспринимается целостно, как единый грандиозный, бесшумный и плавный поток. Это способствует внутреннему безмолвию, при котором внимание растворяется в снегопаде. Обострению вглядывания способствует использование вопроса: «В чем суть снегопада?»

4. Бывает, что в морозную погоду при ясном небе в воздухе роятся микроскопические ледяные кристаллики, настолько мелкие, что мы не замечаем их в своей повседневной жизни. Созерцание их сверкания – тоже хорошее упражнение, приводящее к очень острому сосредоточению.

Другой вариант упражнения – остановив взгляд и дыхание, созерцать мельчайшие блики света на кристаллах ледового наста. Вскоре этот блеск предстает перед нами в виде разноцветных искр в светящемся чистом пространстве. И тогда мы можем вглядеться в источник этих искр.

5. Созерцание зимних ландшафтов. При этом они должны быть максимально приближены к полярным (например, большие реки и степь). Помогают также змеящаяся поземка или снежные вихри во время метели и касание кожи морозным ветром.

Другой вариант – созерцание покрытых снегом деревьев.

6. Созерцание пара от дыхания, резко отличающегося в зависимости от погоды. При сильном морозе можно увидеть, как из него тут же образуются кристаллики льда, блестящие на солнце. Это поблескивание само по себе может стать очень действенным объектом для созерцания.

Такая практика является своеобразной дыхательной гимнастикой. При небольшом морозе нужно вдыхать через нос, а при сильном – через рот и выдыхать через нос. Рот нужно приоткрывать только чуть-чуть, язык приблизить к нёбу, оставляя вдыхаемому воздуху небольшой проход, чтобы он успевал согреться, перед тем как достичь горла. Вдох при сильном морозе делаем коротким, затем закрываем рот и медленно выдыхаем через нос.

7. Призывание в безмолвном внимании имени стихиального мира. Безмолвие – Ахаш – и опять внутреннее безмолвие, бдительное, словно ждешь ответа из окружающего Космоса. И ответ приходит. Такое призывание вообще является хорошим способом сближения применительно ко всем стихиалям.

Наблюдения

Ахаш и Нивенна – особенная пара: Ахаш словно бы питается энергией напрямую из космического пространства, а Нивенна тоже живет от этой энергии, но уже из рук Ахаша.

Однажды, лежа в полусне посреди Волги в спальном мешке, засыпанном снегом, я видел, возможно, мир совершенного Ахаша. Он состоял полностью изо льда, и в нем были только звезды, а Солнце походило на далекий яркий фонарь над близким горизонтом.

Было там и нечто вроде снегопада, напоминающего Нивенну. Извергающиеся колоссальные гейзеры медленно-медленно оседали кристалликами-снежинками в почти безвоздушном пространстве. Происходило это в полном безмолвии, и одновременно каким-то глубинным слухом слышался тонкий кристаллический и в то же время живой звон. Эти стихиали родственны Ахашу и намного древнее его.

Меня поразила тогда близость этого Ледяного Мира к земным полярным областям по тем ощущениям, которые он порождал при созерцании. Судя по всему, стихиали Ахаша – существа космические, не вполне «шаданакарные».

Что касается Нивенны, то она очень похожа на Зунгуф.

5.6. Небо (Дирамн и Сианна)

Все утро лежал и смотрел

Небу глаза в глаза…

Где же его Предел?!

Краткая характеристика

Миры стихиалей, обитающих в стратосфере и ионосфере, названы Даниилом Андреевым соответственно «Дирамн» и «Сианна». При общении с ними автор пользовался только словом «Небо».

Упражнения

1. Прямое созерцание чистого неба лежа на спине либо сидя перед находящимся на земле большим зеркалом. Не обязательно ждать совершенно безоблачного неба. Главное – созерцать его синеву, пусть даже между облаками, призывая и пытаясь проникнуть в нее.

Вначале появляются волны голубого и золотого сияния, а также очень мелкие искорки, копошащиеся в пространстве. Однако эти эффекты появляются при любом созерцании (хотя те же искорки наиболее отчетливо видны именно на фоне неба) и не являются аспектами данных стихиалей. Если же удерживать внимание именно на небе, то через некоторое время начинаешь видеть в его синеве еле заметные огромные струи – индивидуальные сознания. Происходит погружение в сноподобное состояние, в котором оказываешься словно непосредственно в небе, в бесконечном темно-синем пространстве, кристально-чистом и морозном. В сноподобном состоянии можно созерцать и пространство более высоких слоев атмосферы.

После пробуждения некоторое время сохраняется восприятие многокилометрового канала или воронки, протягивающейся от стратосферы.

2. Нужно представить, что наше тело – это большое зеркало или водная гладь, отражающие небо. Либо подобное ртути вещество с совершенно спокойной поверхностью.

Наблюдения

Нашему восприятию доступен прежде всего Дирамн, Сианна для наблюдателя с поверхности Земли просвечивает только сквозь мир стратосферных стихиалей. Поэтому чтобы прикоснуться к ней, нужно сначала погрузиться в океан Дирамна.

Скажем несколько слов об опасностях, связанных с практиками сближения со стихиалями неба. Все, что было сказано про Ирудрану и его несовместимую с нами мощь, про Ахаш с совершенно чуждой всякой органической жизни природой, в еще большей степени применимо к Дирамну, и тем более к несравнимо более мощной Сианне. Если в результате неосмотрительного сближения с Ирудраной в нас может ударить молния, а в случае с Ахашем мы можем умереть от переохлаждения, то при углублении в небо последствия совершенно непредставимы.

Вот с чем столкнулся лично я после единственного соприкосновения со стихиалями Сианны: повышение температуры тела примерно до 37,5˚С, легкий тремор в пальцах, вибрирующая ломота в мышцах, нарушение зрения в виде светящейся пелены. Все это продолжалось около суток. Кроме того, через минут 10 после прекращения опыта недалеко от меня при совершенно ясном небе в громоотвод ударила небольшая молния. Хотя это, возможно, лишь совпадение, мне кажется, мое внимание словно прокладывало стихиалям неба тоннель вниз.

Погружения в Дирамн не имели опасных последствий, хотя я бывал там несколько раз и довольно подолгу. Однако проникновение в Сианну произошло непроизвольно и заставило меня быть более осторожным.

Дирамн я воспринимал как бездонный темно-синий океан морозного воздуха, пронизанный резким светом и мощными энергетическими потоками, живыми струями гигантской протяженности. Они поистине огромны и видимо имеют длину в несколько километров. Эти потоки обладают сознанием, но нужно сильно постараться, чтобы они заметили человека.

Похожие струи, только еще более громадные и мощные, были и в Сианне, пространство которой до предела насыщено энергией, словно электромагнитное поле. Струи Дирамна мне казались синими в глубоко-синем бесконечном мире. Цвет стихиалей Сианны трудно выразить: они имели красноватый или оранжеватый оттенок в красновато-черном или темно-фиолетовом, почти космическом пространстве.

Есть еще один момент, который меня насторожил: стихиали и Дирамна, и Сианны, по всей видимости, являются «транспортными» существами, и, увлекшись ими, можно очутиться неизвестно где. Во время погружения в океан Дирамна и Сианны у меня возникало явственное ощущение полной потери ориентации, исчезало само ощущение физического тела. Казалось, что оно без остатка растворялось в этих потоках, и непонятно было, где оно «соберется», когда придет время возвращаться.

Сианна и Дирамн составляют «инь – ян»-пару. Однако сложно сказать, кто из них больше инь, а кто – ян. Чисто логически, ян в этой паре – Сианна, а инь – Дирамн. Но автор не увидел ничего «иньского» в морозном и кристальном Дирамне. В конце концов, все эти классификации и интерпретации весьма условны. Возможно, и Дирамн и Сианна вместе составляют ян-слой, а инь-слоем являются, скажем, стихиали тропосферы (Просторов). Последние, кстати, не упомянуты Андреевым, но явно существуют и родственны Вайю. Наверняка все стихиали атмосферы – Фальторы, Вайю, Просторов, Дирамна, Сианны – образуют вместе теснейшую сакуалу, настолько неразрывную, что вряд ли возможно разделить их на отдельные миры.

5.7. Огонь и дым

Треснула ветка в сердце костра –

Искры взлетели, и миг их жизни

Остановил время.

Краткая характеристика

В «Розе Мира» упоминается Великая стихиаль Повурн – «Царь Пылающего Тела», «устрашающий властелин подземных магм». У автора нет опыта ее восприятия, однако он сталкивался с другими существами огненной природы. Имени слоя, в котором они существуют, он не знает, но привык называть мир огня «Рам», а мир дыма – «Арам».

Упражнения

1. При сближении с зимними стихиалями можно уравнивать себя со снегом и льдом, с лесными стихиалями это были деревья, с водными – вода, а с воздушными – движения воздуха. То же и с огненными стихиалями: сидя напротив огня, нужно представить, что ты состоишь из него, что ты и огонь – одно. Словно два пламени смотрят друг другу в глаза. Другой способ – ощутить, как твое тело пронизывает тепло огня. Совместиться с ним, мысленно оказаться в его центре. Еще один вариант – поместить пламя в грудь или в сердце либо представить на месте груди зеркало, в котором отражается огонь.

По своему воздействию это упражнение схоже с тибетской практикой тумо.

В период, когда я пробовал огненные практики, и несколько месяцев после них я совершенно не ощущал холода и мог ходить в футболке в 20- и 30-градусный мороз. При этом я чувствовал лишь приятную свежесть воздуха, и никакие болезни не могли совладать с моим организмом. Словно тело насытилось огнем, зарядилось, как аккумулятор, и постепенно расходовало потом этот заряд.

То, что обычно идентифицируется как «я», в ходе практики начинает восприниматься как очень чистое светящееся пространство, распространяющееся за пределы физического тела примерно на расстояние вытянутых рук. Собственно физическое тело на каком-то этапе почти не воспринимается. Ощущаются глубокий внутренний покой и радость.

2. Созерцание пламени, например свечи. Упражнение заключается в непрерывном всматривании в центр пламени, усилено вопросом: «Что это? В чем внутренняя суть пламени?» Удерживать внимание помогает мысленное повторение слова «пламя» или «Рам», как и в случае других созерцаний.

Первое, что воспринимается – аура вокруг пламени, разноцветные кольца наподобие радуги, но это, вероятно, знакомо многим. Затем пламя как отдельный объект исчезает, и ощущаешь себя в пространстве, пронизанном золотистым сиянием и восходящими потоками. Стоит только пошевелиться – и это ощущение пропадает. Имеет место восприятие индивидуального сознания, связанного с пламенем.

3. Сесть прямо в гущу дыма и представить, как он беспрепятственно проходит сквозь тело.

Появляется чувство, что из твоего существа изгнано все болезнетворное. Могут возникнуть ощущения, что внутри нас имеются области уплотнения, прохождение дыма сквозь которые затруднено. Нужно проследить, чтобы эти области были «растворены» потоком или вынесены прочь из тела.

4. Прямое созерцание дыма (удерживание взгляда на нем). В этом случае удобно использовать благовонные палочки.

По мере созерцания дыма появляется ощущение парения и потери тела.

Наблюдения

Стихиали огня часто бывают скорее сероватыми. Впрочем, таких хватает и в других светлых стихиальных мирах.

После созерцания свечи мне представился случай для более близкого знакомства с костром. Я, конечно, и раньше видел живой костер в лесу, но никогда не созерцал его целенаправленно. Это существо оказалось намного более насыщенным стихиалями. Они обитают внутри костра и в сфере вокруг, протягивая свои струи намного дальше, чем нам кажется. Искры – это маленькие средоточия мира огня, а треск сучьев – его разговор.

При углублении в огненную практику становится возможно усилием воли зажигать или гасить огонь и на какое-то время оставаться без вреда для себя внутри пламени. Однако я ощутил лишь возможность этого, сам же этого не достигал, поскольку не упражнялся в огненных практиках сколь-нибудь методично и долго.

Стихиали огня взаимодействуют с другими стихиалями, даруя им свое тепло. Взаимодействуя с водой, огонь превращает ее в пар. Выжигая лес, он очищает Арашамф. В этот момент в мире стихиалей царит настоящее буйство. Повреждение леса не затрагивает лесных стихиалей – они лишь отступают на время от Энрофа, словно очищаясь.

Среди стихиалей огня есть совершенно тихие и робкие. Однако, по мере разрастания пожара, к ним присоединяются неистовые и огромные существа, чем-то схожие со стихиалями Ирудраны. Замечу, что в Олирне огонь не обжигает и не разрушает, но – очищает.

Дым – совершенно удивительное создание, схожее с туманом тем, что с ним можно путешествовать. Это тоже парная микросакуала – огонь и дым. Дым – инь, огонь – ян.

По мере созерцания дыма у меня появлялось ощущение парения и потери тела, а также видения, особенно в закатные и рассветные сумерки. Так, однажды в метрах пятидесяти от себя я увидел проступающую сквозь дым лесную избушку с огоньком в окошке, а в другой раз – трех идущих след в след людей, последний из которых мельком обернулся через плечо. Кажется, это были мужчины с длинными темными волосами, заплетенными в косу. У каждого была сумка за плечом наподобие вещмешка. «Реально» в этом месте ни избушки, ни людей не было. Дым же был самый обыкновенный, от соснового хвороста.

И еще один момент, который стоит отметить: подобно воде, бывает «мертвый» огонь, то есть огонь как химическая реакция, в которой не присутствуют стихиали.

Продолжение в следующем номере

Обсудить статью на форуме

Предыдущая статья :: Оглавление